Андрей Беломорский

Правы ли отрицатели религии?

---

 

Часть I.

 В наше время по лицу Русско й земли широкой волной разлилось безбожие. Хотя очень многие сохранили свою верность христианским принципам, но и число отошедших от религии тоже чрезвычайно велико. Особенно трагичным является то обстоятельство, что отпадения от веры в Бога происходят нередко потому, что многие хорошие верующие люди, сбиваемые с толку лукавыми вопросами безбожников, не умеют на них дать достойный ответ, начинают сомневаться, а потом мало-помалу и совсем отходят от религии.

Удивительно, но иногда самые несерьезные возражения против существования Бога или против истинности Св. Писания способны заронить сомнение даже в людях далеко не глупых.

Лучшее средство сохранить свою веру - это глубоко изучить ее. Человек, глубоко изучивший христианское вероучение, если и отходит от него, то чаще всего из-за низменных побуждений, из-за того, что ему невыгодно или трудно исполнять его предписания. Люди же, знающие вероучение своей Церкви только поверхностно, часто становятся жертвами антирелигиозной пропаганды, которая, несмотря на отсылки к научным достижениям и выводам, ничего общего с наукой не имеет.

"Богa нет, так как это доказано наукой".

Все то, что доказано наукой, признается учеными всего мира, независимо от их национальности, социального положения или политических взглядов. Так, например, различные физические законы, математические формулы и астрономические явления доказаны наукой, и, какую бы книгу и в какой бы стране мы ни раскрыли, в ней всегда найдутся подтверждения всех истин, наукой доказанных.

Но разве с несуществованием Бога дело обстоит именно так? Как раз наоборот: подавляющее большинство ученых признает существование Бога. Все попытки объяснить этот факт "социальным происхождением" и "буржуазной идеологией" смешны и жалки, т.к. факты, доказанные наукой, например, законы Архимеда, Паскаля или закон всемирного тяготения, всегда признавались всеми учеными независимо от их происхождения и идеологии. Кроме того, нелепа даже сама формулировка утверждения: наука (обычно под этим термином разумеются точные науки) совершенно не может доказывать то, что не входит в ее область исследования. Поэтому всякие разговоры о том, что несуществование Бога доказано наукой,- абсурдны.

Например, как могла бы физика, изучающая только видимый, доступный чувствам мир, установить, что за ним нет другого мира, недоступного человеческим ощущениям? То же самое можно сказать и о химии, биологии, ботанике и т.п. Как может математика, оперирующая числами, установить, что не существует никаких иных категорий, которых нельзя выразить и исследовать до конца при помощи чисел? Это было бы равносильно тому, как если бы исследователи морской воды, не достигшие при своих изысканиях дна, стали бы утверждать, что в море никакого дна нет.

Из всего этого ясно: утверждения антирелигиозной пропаганды, будто бы Бог не существует и это доказано наукой, не только неправильны, но в корне ложны.

"Бога нет, потому что мир развивается по непреложным законам природы и не нуждается ни в каком Создателе или Охранителе".

Такое утверждение, прежде всего, обнаруживает у лиц, защищающих его, отсутствие логики. Наличие в природе непреложных законов с точки зрения логического мышления, в первую очередь, заставляет предполагать существование Законодателя, установившего эти законы. Тем более что они установлены так мудро, ведь по ним мир существует и развивается в течение уже значительного периода времени. Если отрицателям религии трудно предположить существование столь мудрого Законодателя, то разве не труднее представить себе, что столь мудрые законы возникли сами собой или являются извечным свойством слепой, неодушевленной, неразумной материи?

Что бы сказали о человеке, увидевшем впервые часы, наблюдавшем их в продолжение некоторого времени и на основании такого наблюдения решившем, что часы двигаются сами собой по свойственным им законам, т.к. пока он наблюдал за часами, никто их не заводил? Не оказалась бы для всех ясной ошибочность подобного заключения?

Стоит только вместо часов представить себе вселенную в целом и в соответствии с этим увеличить срок наблюдения над нею, чтобы понять всю ошибочность заключения, будто бы вселенная существует и развивается сама по свойственным ей законам.

"Бога нет,так как никто из людей не видел Его и учёные исследовавшие всю вселенную, не нашли его".

В своих воспоминаниях митрополит Вениамин (Федченков) приводит следующий рассказ: "В семинарии был такой случай. По утрам, часов в 7, после молитвы, мы шли в буфетную, чтобы получить свою порцию полбулки. Как-то собрались раньше срока, пришлось ждать. От безделия некоторые начали балагурить... Один из товарищей, Миша Т., никогда не отличавшийся дотоле вольностью мыслей, вдруг выпалил:

- А кто Бога-то видел?

Мы или не хотели спорить, даже не любили таких болтунов, или же не сумели возразить ему - и молчали. Здесь же присутствовал помощник эконома, почему-то называвшийся "комиссаром", по имени Василий. Видя наше молчание, он обратился к Мише с вопросом:

– Барин! (так называли почему-то нас тогда служители).
– Что?
– Так вы говорите, что коли Бога не видели, так уж и нет Его.
– Ну да!
– А вы мою бабку видели?
– Нне-е-т,- робея, ответил Троицкий, чувствуя западню какую-то.
– Ну вот! А она и по сию пору жива!.."

Этот рассказ невольно вспоминается, когда слышишь легковесные отрицания бытия Божия, основывающиеся на том, что Бога не видел никто. Неужели авторы этих возражений считают, будто утверждают что-то новое? Ведь и Библия ясно нам говорит: Бога никто никогда не видел (1 Ин. 4:12; ср. Ин. 1:18). Но та же Библия называет безумцем всякого отрицателя бытия Божия (см. Пс. 13:1).

Если считать, будто из "саморазвивающейся" материи сама собой, без участия Божественного Разума и Воли, появилась вся вселенная вплоть до гениальных представителей науки и искусства, тогда надо вообще отказаться от принципа причинности, т. е. от того положения, что все имеет свою причину. А от этого-то как раз материалисты и не хотят отказаться - получается противоречие.

"Бога нет, так как наука доказала материальное развитие мира. Раньше же, когда этого не могли доказать, ссылались на Бога, чтобы объяснить непонятные явления".

В этом пункте безбожники обычно смешивают два момента и этим нередко сбивают с толку верующих людей.

Действительно, точные и естественные науки (физика, химия, астрономия, биология и др.) могут в наше время дать гораздо более полную, чем в прежние времена, картину возникновения и развития различных сфер органического и неорганического мира. Но все это лишь ответ на вопрос, КАК возник мир, и не имеет ничего общего с вопросом, ПОЧЕМУ мир появился именно таким путем. Последний вопрос может быть разрешен и в наши дни, как и прежде, если только признать, что развитием мира руководила и руководит разумная воля, т.е. Божественное Начало.

Все остальные ответы, сколько бы они ни ссылались на природную закономерность, сводят все к случайности, так как, по утверждению безбожников, материя в те времена еще не была "высокоорганизованной" и не обладала "способностью мыслить". Правда, объяснение сложных процессов путем случайного, не руководимого никакой сознательно направляющей силой сцепления атомов и молекул может на первый взгляд показаться возможным, но только если не принимать в расчет того времени, которое нужно для мирового процесса. Если же учесть это обстоятельство, то обнаружится, что по закону вероятности для такого развития потребовалось бы число лет, превышающее в биллионы раз действительный возраст земли, т.е. число вообще ирреальное.

Обычно, безбожники, излагая процесс развития мира, стремятся изобразить его так, как будто этот процесс уже сам отвечает на вопрос, почему мир пошел именно по этому пути развития. В действительности же они оставляют вопрос без ответа, т.к. последний вообще не входит в компетенцию точных наук. Для каждого культурного человека понятно, что прогресс точных наук в этой области нисколько не умаляет необходимости признать Бога единственной причиной разумного хода развития мира.

"В мире нет ничего; что 6ы указывало на существование Бога, следовательно, Его не существует".

Известный французский мыслитель и философ Жан Жак Руссо, человек далеко не церковных взглядов, которого нельзя обвинить в какой-либо "поповщине", сказал однажды, что достаточно только взглянуть на крыло бабочки, чтобы опровергнуть все построения атеистов. Действительно, как ответить на вопрос, для чего и почему могло возникнуть столь прекрасное крыло бабочки, если в мире не существует ничего, кроме материи?

Пройдем по залам зоологического музея, посмотрим собранные там коллекции бабочек. Какое необыкновенное сочетание, какое богатство ярких и нежных красок, какая тонкость рисунка! Эти изысканные узоры на крыльях словно выведены рукой искуснейшего художника! Сколько видов, сколько различных сочетаний, иногда причудливых до непостижимости! А на спине ночной бабочки, известной под названием "мертвая голова", изображен череп. Не кажется ли, что какой-то незримый художник отметил эту посетительницу кладбищ знаком мертвой головы? А гигантские размеры и пестрота красок бабочек тропических стран! Зачем и для чего все это? Ведь срок жизни этих хрупких существ непродолжителен, - зачем же такая расточительность в нарядах и красках?

Как жалки и тенденциозны попытки объяснить всю эту красоту и роскошь необходимостью борьбы за существование рода, вследствие которой выживают якобы только породы бабочек, превосходящие своих соперников великолепием одеяния при так называемом "половом отборе". Между тем наука говорит нам, что глаз насекомых совсем не приспособлен к восприятию красоты форм и красок. Ведь такие невзрачные насекомые, как мухи, не только не отстают от других в размножении, но даже и превосходят их.

Наличие красоты в видимом мире доказывает, что понятие о ней существовало до начала мира. Разумный Дух, носитель идеи красоты, вдохнул ее в природу. Наличие красоты в мире, населенном существами, способными к ее восприятию, свидетельствует также о мудрости Создателя мира. По этой причине человек, созданный по образу и подобию Творца вселенной, способен к сознательному восприятию красоты. Вот почему среди людей могли появиться Пракситель и Фидий, Леонардо да Винчи и Микеланджело, Рембрандт и Гольбейн, Антокольский и Репин, Айвазовский и Шишкин.

Приведенный нами пример с крылом бабочки - только мелкая иллюстрация красоты видимого мира, с точки зрения материализма, бесполезной, необъяснимой и ненужной, а с точки зрения религиозной - молчаливо напоминающей нам о Творце. Для того, кто намеренно не закрывает дверей своего сердца всему, напоминающему ему о Боге, каждый цветок в поле, каждая звезда на небесном своде убедительно говорят о вечности. Для глухого нет разницы между сонатой Бетховена и бренчанием неумелого балалаечника. Для слепого не существует произведений живописи. Для нежелающих думать о Боге нет в мире ничего, что указывало бы им на Его существование.

"Вера в Бога основана на невежестве: образованные, ученые люди не верят в Его существование".

Это мнение совершенно ошибочно. У нас в России оно является наследием представлений поверхностно образованных людей XIX века, ловко использованных современной пропагандой безбожия. Этого мнения могут придерживаться лишь люди, незнакомые с образом мышления величайших ученых.

Начиная с древнейших времен и до наших дней, среди самых крупных ученых число верующих всегда значительно превышало число неверующих. Даже в середине XIX века, когда материализм достиг своего наивысшего развития, на вершинах науки стояли в большинстве своем верующие в Бога. Не все они принадлежали к тому или иному христианскому вероисповеданию, но они признавали Бога как Творца вселенной.

Когда в середине XIX века распространение материалистических идей особенно усилилось, многим казалось, что материализм способен разрешить все мировые загадки, объяснить все неясности и тем самым превратить вселенную в громадную машину, управляемую волей человека. Распространению такого взгляда чрезвычайно содействовало небывалое развитие техники за сравнительно короткий срок, позволявшее делать самые смелые предположения относительно будущего, питать самые смелые надежды.

В это время писали свои книги такие известные материалисты, как Фогт, Бюхнер, Молешотт. Их книги казались тогда чем-то новым и важным, но в наши дни совершенно потеряли свое значение. К этому же времени относятся и главные сочинения Маркса и Энгельса, взгляды которых являются теперь такими же устаревшими, как и перечисленных выше материалистов. Их философское мировоззрение сохранило значение только потому, что было связано с определенными политическими течениями, сумевшими привлечь на свою сторону многих сторонников, усвоивших и материалистические убеждения своих наставников.

Кроме того, в так называемом марксистском "диалектическом материализме" материалистическая сущность была умело замаскирована диалектическим методом, заимствованным у идеалиста Гегеля. Этот метод позволяет диалектическим материалистам защищать свою теорию даже и теперь, когда ее материалистические основы, можно сказать, наполовину разрушены научным развитием конца XIX и начала XX века, когда самая возможность научной защиты материализма оказалась поставленной под вопрос.

Распадение атома, превращаемость массы в энергию, т.е. уничтожение того, что с точки зрения последовательного материализма считалось материей, основной субстанцией и фундаментом всей материалистической философии, теория относительности, потрясшая здание классической физики, и еще многое другое, - все это показалось бы, пожалуй, "классикам" материализма прошлого века каким-то "вражьим наваждением". Понятно, что современное развитие науки повлекло за собою массовый отход ученых от материализма, ибо они убедились в бессилии своего идола устоять под напором новейших научных открытий. Во всяком случае, это можно сказать о людях, не утративших свободы в мышлении и поступках.

Материализм как учение, опиравшееся на научные данные, давно надлежало бы похоронить, но он долго оставался официальным мировоззрением марксистской партии. Понятно, что там, где эта партия имела власть, материализм провозглашается самым передовым и научным мировоззрением. Конечно, при таких условиях никто из советских ученых не смел открыто заявить о своей религиозности, о своей вере в Бога как Творца мира, тем самым отрекаясь от материализма. На это решались только крупнейшие ученые с мировой известностью, до некоторой степени защищавшей их от репрессий. Из таких ученых наиболее известен знаменитый русский физиолог И. П. Павлов( 1936 г.). После его смерти советская пропаганда жалкими и смешными средствами пыталась доказать его атеизм и неверие в Бога. Но всякий, кто знал Павлова, знал также о его глубокой религиозности, которую он сохранил до конца своих дней.

Таких же случаев было немало среди знаменитых профессоров медицины, преследование которых было бы нежелательным для советского режима. Их религиозность просто замалчивалась, и никто не знал о ней, кроме близких к ним лиц.

В З0-х годах среди самых крупных представителей науки и искусства - членов знаменитой Французской Академии Наук - был проведен опрос о вере в Бога. Он показал, что число неверующих там совершенно ничтожно. Этот опрос производился вполне свободно: ни о каком давлении во Франции не могло быть и речи. Если же предположить, что кто-либо из французских академиков скрыл свое безбожие из стыда признаться в нем, то это может лишь служить доказательством, что в наше время неверие в Бога представляет собой для ученых нечто постыдное.

Правда, процесс осознания отсталости и ненаучности атеистическо-материалистического мировоззрения, после его основательного краха еще в прошлом веке, идет постепенно; среди посредственных, заурядных ученых процент неверующих еще достаточно высок; тем более он высок среди людей полуученых, людей с поверхностным образованием, но постепенно переворот в научных представлениях оказывает влияние и на них.

Замечательный, всеобъемлющий ум, немецкий ученый, философ, математик и филолог Лейбниц в своем сочинении "Исповедание природы против атеистов" сказал, что поверхностное занятие наукой создает обманчивое представление скорой возможности познать все тайны мироздания и отдаляет человека от Бога. Напротив, углубление в науку приводит человека к признанию Божественного Разума, управляющего миром.

Того же мнения держался и знаменитый английский философ Фр. Бэкон. Действительно, достаточно только просмотреть имена самых крупных умов, самых видных ученых и древних, и новых времен, чтобы убедиться, что подавляющее большинство их были людьми верующими, признающими Бога, Духовное Начало и Верховный Разум, началом мира. Из множества суждений великих ученых о религии приведем несколько как образцы.

Аристотель, величайший ум древности, говорит: "По свидетельству всего рода человеческого, Бог является причиной всего" [Метафизика. II, II, 820]. Платон, учитель Аристотеля, утверждает: "Солнце, земля, весь мир, смена времен года доказывают существование Божества" [Законы. Кн. 9]. Это голос двух величайших умов древности. А вот что говорит отец современной астрономии Николай Коперник, учение которого, по словам безбожников, будто бы опровергало истинность христианства: "Кто может взирать на дивный порядок вселенной, управляемой Богом, и не чувствовать при этом порыва созерцать превыше всего Самого Творца" [Коперник Н. О движении небесных светил].

Луи Пастер, создавший науку о бактериях и давший современной медицине научное основание, сам говорил о себе, что он верит в Бога и во все божественные истины, как простой бретонский крестьянин. Он подчеркивал, что именно его научные занятия дают ему основание для столь глубокого убеждения в существовании Бога. То, что такие светила физики, как Ньютон, Паскаль, Фарадей, Вольта и Ампер, все были глубоко верующими людьми - общеизвестно.

Знаменитые естествоиспытатели Линней и Кювье веровали в Бога, так же как и отец современной геологии Ляйель. Даже сам Дарвин, именем которого столь часто злоупотребляли безбожники в своих целях, отнюдь не отрицал своей теорией существования Бога, а, наоборот, считал Его первопричиной всего, первым толчком начинающегося эволюционного развития.

Поразительный русский ученый-самородок Ломоносов, бывший нашим "первым университетом", никогда не был тем неверующим, каким нередко хотят изобразить его большевики. Он был человеком религиозным, как видно из его "Размышления о Божием величестве". Эти стихи его, положенные на музыку, пелись даже в старообрядческих монастырях на его родине.

Как мы уже сказали, современные великие ученые в большинстве своем веруют в Бога; среди них назовем еще такие имена, как Эйнштейн, Бергсон, Планк, Джине, Лодж. Из этого видно, что утверждение антирелигиозной пропаганды о несовместимости веры в Бога с ученостью совершенно несостоятельно.

"Религия - враг науки. Представители религии, особенно католической церкви, всегдa преследовали науку,- они сожгли Джорданo Бруно, преследовали Галилея и Коперника за то, что те отстаивали научную истину вращения Земли вокруг Солнца".

То, что религия не является врагом науки, видно уже из приведенного факта о подавляющем большинстве верующих среди ученых. Напомним, что католические священники и монахи составляют почти десятую часть наиболее выдающихся астрономов. В их числе находится католический монах-иезуит отец Секки, основатель важной отрасли астрономии - астрофизики, занимающейся установлением состава звезд.

То же самое мы наблюдаем и в других отраслях науки. Такая современная наука, как генетика, основана католическим священником, монахом ордена св. Августина, отцом Менделем. Всякому, кто серьезно занимается зоологией, известно имя Васмана, знатока мира муравьев и термитов,- он также был католическим священником-иезуитом. Современные филологи хорошо знают имя французского католического священника о. Русло, известного своими работами в области фонетики. Многотомные труды ученейшего швейцарского миссионера отца Вильгельма Шмидта, монаха ордена Штейлеров, внесли ценнейший вклад в дело изучения народов Африки и опрокинули многие неправильные понятия в области этнологии.

То, что в средние века монастыри были средоточием научных занятий, не отрицает никто; безбожники даже упрекают Церковь в том, что она якобы монополизировала науку и тем задержала ее развитие. В действительности же оказалось, что как раз там, где наука была сконцентрирована в монастырях, она опередила другие страны и блестяще подготовила дальнейшие научные достижения, последовавшие за этим периодом.

А упреки в том, что представители Церкви боролись против взглядов тех или иных мыслителей, тоже несправедливы. Джордано Бруно был осужден вовсе не за то, что придерживался гелиоцентрической системы и отвергал учение о нахождении земли в центре мира. Осудили его за попрание основ христианского учения, например Божественности Христа, действительности совершенных Им чудес и т.п. Подобные факты не относятся к сути религии. История показывает, что и безбожные правительства весьма жестоко расправляются со своими противниками. С преследованием же научных взглядов эти факты в основном не имеют ничего общего.

Относительно Коперника известно, что никаким репрессиям за свое учение он не подвергался. Он сам был католическим священником (членом причта кафедрального собора) и пользовался уважением у высшего духовенства. Одно это опровергает разговоры о том, что его теория будто бы была враждебна христианскому учению. В книге Коперника не было ничего противоречащего христианскому учению. Противники Коперника считали, будто его взгляды не сходятся с тогдашним толкованием Священного Писания, потому что при средневековом состоянии науки Библию понимали довольно примитивно. В действительности же Библия не имеет целью установление какой-либо астрономической системы, а говорит о мироздании в образах и понятиях современного ей человечества.

Отвержение гелиоцентрической системы католическими учеными XV1-XVII веков было, конечно, их ошибкой; но ошибка ученых вовсе не является доказательством враждебности религии или Церкви к науке и к научному прогрессу. Противники системы Коперника потому боролись против нее, что считали старую систему научно доказанной, а взгляды Коперника - необоснованной гипотезой. Со своей точки зрения, они защищали науку, а не тормозили ее. Когда теория Коперника была научно доказана, никто из представителей Церкви не возражал больше против нее.

Вообще, усвоение новых теорий редко проходит гладко: большинству ученых бывает трудно отказаться от привычных представлении, и часто они усердно защищают старые взгляды, пока их несостоятельность еще не доказана несомненно. Вспомним почти полувековые споры физиков о нагревании веществ: старая материальная теория учила, что нагревание веществ происходит от присутствия особого легковесного вещества - теплорода; новая же теория утверждала, что подобного вещества не существует. Спор прекратился только после того, как полная несостоятельность старой теории была доказана на опыте расплавления, путем взаимного трения, двух кусков льда, не соприкасавшихся с какими-либо предметами "богатыми теплородом".

Знаменитый естествоиспытатель Либих долго не хотел верить открытиям Пастера, что микробы являются причиной человеческих болезней. Он даже сравнивал теории Пастера с абсурдным утверждением, будто вода в реке движется в результате вращения мельничных колес. А между тем как раз открытия Пастера и дали возможность поставить медицину на новую основу и спасти жизнь множеству людей. С точки зрения безбожников, выходит, что и Либиха следует причислить к врагам науки, тормозившим ее развитие.

Преследование Галилея, действительно, исторический факт. Но враги Церкви, повествуя о нем, искажают факты. На самом же деле Галилею было всего лишь предложено не пропагандировать своих взглядов. Да и эта мера была принята отчасти из-за неспокойного характера самого Галилея, требовавшего от церковных властей осуждения своих противников. О том, что Галилея подвергали пыткам, нет решительно никаких указаний; спор может лишь идти о том, грозили ли ему таковой. А уж приписываемая ему фраза: "А все-таки она вертится!" - чистый вымысел.

Вообще же, в наши дни упрекать Церковь за то, что происходило более трехсот лет тому назад, так же неразумно и несправедливо, как если бы мы взялись обвинять современное правительство Соединенных Штатов за жестокое отношение к неграм во времена рабовладельчества или современное правительство Англии за жестокие антикатолические законы былых времен.

Тем более что и при атеистических правительствах известнейшие ученые (например, академик Н. И. Вавилов) осуждались и репрессировались, несмотря на их научные заслуги, за то, что их исследования противоречили доктринам партии. Зная об этом, другие ученые замыкались в себе, уходя от научной деятельности. Из всего сказанного ясно, что господствующее безбожие сковывает науку в несравненно большей мере, чем когда-либо ее ограничивала господствующая религия.

"Религия пoвecmвyem о различных чудесах. Наука же доказала, что никаких чудес нет и быть не может, так как это 6ыло бы нарушением законов природы".

Повествования о чудесах рассматривают чудеса именно как исключения из общего правила, как редкостные явления, уклоняющиеся от обычного порядка вещей, основанного на законах природы.

Вопрос о возможности чудес зависит от другого связанного с ним вопроса: о существовании Бога, Творца и Промыслителя, Властелина всего мира. Если мы не верим в существование Бога, то, конечно, должны признать чудеса невозможными. Ибо кто мог бы тогда вмешиваться в действия слепой силы, управляемой якобы извечными законами? Кто мог бы заставить эту силу отступать от порядка, установленного раз навсегда? Если же мы верим в существование Бога (а в это верили многие ученые) - значит, мы верим и в возможность того, что Он, как Всемогущий Повелитель природы и Творец ее законов, волен и останавливать их действие в тех случаях, когда это бывает нужно для блага человека или для вразумления и назидания неверующих.

Точные науки никогда не доказывали и не могут доказать невозможность чудес, т.к. они исследуют правила и законы природы, а не исключения из них. Как встречающиеся в филологии исключения не противоречат грамматике и правилам языка, являясь дополнением к ним, так же и чудеса не опровергают законов природы, но существуют помимо них.

Если автомобиль какого-либо почетного лица имеет право проехать там, где другим проезд запрещен, если для кого-нибудь железная дорога допускает специальный поезд, то этим нисколько не отменяются установленные правила уличного движения или расписание поездов.

Чтобы отвергнуть возможность чудес, надо прежде всего доказать вымышленность или ложность всех чудес, о которых имеются многочисленные свидетельства. Предполагать во всех этих случаях обман или самовнушение может лишь человек, совершенно незнакомый с непреложностью этих свидетельств. Было много случаев, когда неверующие люди, свидетели чудес, убедившись на основании тщательного исследования, что никакого естественного объяснения дать совершившемуся нельзя, становились верующими и сохраняли веру до конца своих дней.

Наиболее ярким и общеизвестным фактом, доказывающим подлинность чудес, являются исцеления в Лурде, во Франции. Там работает постоянная врачебная комиссия, в состав которой входят врачи-специалисты, среди которых есть верующие и неверующие. Они имеют полную возможность научно исследовать все происходящие исцеления и объяснять их по своему усмотрению. Если внезапному выздоровлению больного можно дать какое-нибудь естественное объяснение или возникает сомнение в действительности исцеления, то такой факт не регистрируется как чудесный. Если же все врачи утверждают согласно, что не могут дать никакого естественного объяснения происшедшему исцелению и что нет никакого сомнения в его действительности, то такой случай исцеления регистрируется как чудо.

Таких чудес зарегистрировано в Лурде великое множество! Среди них особенно поразительны случаи быстрого и полного исцеления органов тела, пораженных тяжкой болезнью. Здесь, конечно, не может быть и речи о самовнушении или действии на организм нервного потрясения. Не принимающие чудес вместо голословного отрицания фактов сделали бы лучше, если бы ознакомились с документацией этих фактов, подтвержденных беспристрастными врачами, а уже после этого подумали, разумно ли считать возможность чудес опровергнутой научными исследованиями.

Конечно, не все принимаемое людьми за чудо бывает действительно таковым. Нередко случаются ошибки, и довольно часто повествования о чудесах легендарны. Поэтому Церковь относится к сообщениям о чудесах с большой осторожностью. Таким образом, повествования о чудесах совсем не ставят религию в противоречие с наукой, ибо настоящая, свободная наука никогда не отвергала возможности чудес.

"По учению религии, человек состоит из духа и тела, современная же наука хорошо изучила человека и не нашла в нем никакой души, В наше время всем известно, что смерть наступает в результате прекращения работы важных opганов человеческого тела, а cовсем не потому чтo душа покидает тело. Ученым даже удавалось "оживлять" людей, т.е. восстанавливать прекратившуюся деятельность их органов, так что, если бы душa существовала, это значило что им yдалось вернуть ее обратно в тело".

В вопросе отрицания души материалисты поступают точно так же, как они делают это при отрицании Бога как Творца и Управителя мира. Они ссылаются на достижения науки, позволяющие ближе проследить процессы, происходящие в человеческом теле, как будто эти достижения доказывают, что души не существует. Это так же несостоятельно, как и отрицание Бога на основании поверхностного изучения природы.

Представьте себе такое положение: писатель работает над книгой, в которой хочет развить и защитить свои идеи. Для этого он жертвует сном, отдыхом, развлечениями, едой - словом, всем, к чему он должен был бы стремиться для естественного удовлетворения своего материального начала. Он имеет власть подчинить себе материальную сторону своего существа при помощи воли, осознав при помощи разума, что должен так поступить. Но он может и не послушаться разума и направить свою волю согласно требованиям своего тела, т.е. отдыхать, спать, есть, пить и ни о чем другом не заботиться. Душа и есть то, что заставляет его пренебрегать материальными потребностями.

Утверждение, будто души не существует потому, что ученые не нашли ее при детальных исследованиях человеческого тела, наивно и нелогично. Такое утверждение можно было бы привести против учения о существовании души только в том случае, если бы религия учила о материальности души, о том, что она имеет вес и объем или какую-либо особую тонкую структуру, которую можно обнаружить при помощи различных приборов. Но ничего подобного нет: религия, по крайней мере христианская, считает человеческую душу нематериальной субстанцией и такой она считала ее и до появления всех усовершенствованных приборов.

Выражения Св. Писания, отождествляющие душу с жизнью или кровью человека, указывают лишь на ту связь, которая логически существует между этими понятиями, т.к. от потери крови человек лишается жизни, как если бы душа оставила тело. Кровь является символом души, носительницей жизненного принципа человека.

Отрицать существование духовной, нематериальной субстанции человека - души - так же неосновательно, как отрицать наличие ума у человека, тело которого после смерти было вскрыто, но при исследовании мозга никакого специального ума обнаружено не было. Современная наука, объясняя причины, вызывающие смерть человека, нисколько не ослабляет того положения религии, что смерть сама по себе состоит в разлучении души с телом. Душа создана Богом не для жизни вообще где-то в мировом пространстве, а для незримого обитания в теле определенного человека. Она неразрывно связана с телом именно этого человека до тех пор, пока оно, в силу старости, болезни или несчастного случая, не приходит в такое состояние, в котором больше не способно служить духовной субстанции этого человека.

Душа разлучается с телом, исполнив свое назначение на земле - оживлять тело, и пребывает до конца мира в бестелесном состоянии. Если же состояние тела таково, что оно еще может - как своими силами, так и при помощи медицины - после временной приостановки возобновить или восстановить жизненные функции, то душа, конечно, и не расстается с ним, и наступившая было смерть - лишь кажущаяся, как, например, при летаргическом сне.

Таким образом, и это утверждение безбожников не имеет никакого права опираться на науку.

"Если бы мир был создан всемогущим, мудрым и благим Богом, то он должен был бы быть более совершенным. В нем не могло бы быть тогда столько страданий и несправедливостей. Бог должен был бы позаботиться о том, что6ы каждый имел всё, что ему нужно".

Мир в том состоянии, как мы его видим, не является идеальным. Мир как целое еще на пути к совершенной стадии своего развития: в мире много страдания, но и страдание имеет свой смысл; влияя на душу человека и освобождая ее от привязанности к земному, оно облагораживает ее. Если бы мир был создан таким, чтобы каждый имел в нем все для своего удобства, то люди совсем оставили бы высокие цели, перестали бы думать о духовном, о небесном, забыли бы, что они созданы по образу и подобию Божию, отреклись бы от своего стремления к совершенствованию.

Современный мир есть место испытания и воспитания для рода человеческого. Он представляет собой нечто вроде универсального стадиона, на котором присуждаются призы потрудившимся и достигшим цели. Окончательная цель Божественного плана - это мир будущего. Теперешний мир - временный, будущий мир - вечный. Жизнь каждого отдельного человека здесь на земле - это мимолетный миг, а будущая жизнь - неизмеримая бесконечность. Ибо перед очами [Божиими] тысяча лет, как день вчерашний,- говорится в Библии (Пс. 89:5).

Мы, живущие в этом мире, ограниченные свойственными ему представлениями, постоянно забываем о громадной разнице между быстро текущими событиями земной жизни и покоящимися в вечности событиями грядущего. Поэтому нам нередко и кажется, что все в этом мире устроено плохо, и мы начинаем сомневаться в премудрости и благости его Создателя. Мы забываем, что все наши самые тяжелые скорби в этой жизни по сравнению с жизнью вечной не больше неприятного сна, томящего ребенка, который исчезает, как дым, в момент пробуждения от ласкового прикосновения материнской руки. Бог допускает страдания в подобной сну временной жизни для того, чтобы, претерпев их здесь, мы могли войти в жизнь вечную и в ней наслаждаться счастьем тоже вечным.

Тот, кто не закрывает глаза на следы Божественного руководства в своей жизни, должен признать, что нередко страдания и неприятности, казавшиеся ему досадными и невыносимыми, в действительности послужили ему же на пользу. Да и может ли быть иначе? Изучая природу, мы узнаем, что Бог заботится о всяком, даже самом ничтожном творении, предохраняя его от опасностей. Он дал тысячам растений тысячи способов распространять семена, дал защитную окраску слабым животным и насекомым, одарил их инстинктом, который бывает иногда мудрее и дальновиднее человеческого ума. Вспомним постройки термитов, искусству которых могут позавидовать архитекторы и инженеры. Вспомним постройки сотов пчелами.

Ученые высчитали, что выбранная пчелами форма сотов является самой практичной, самой вместительной, самой удобной. Ученым понадобились логарифмы для вычисления, а пчелы "знали" способ вычисления с незапамятных времен. Откуда бы они "узнали" все это, если бы не было Бога, заботящегося о них? Объяснить это явление с точки зрения лучшей приспособляемости совсем невозможно. Тогда пришлось бы предположить, что множество различных видов пчел совершенно вымерло лишь из-за того, что они не сумели найти идеально практическую форму сотов, а это было бы явной нелепостью.

Другой пример: в реках и озерах Средней Африки водится довольно крупная рыба, называемая мормирус. Эта рыба снабжена органом, позволяющим ей своевременно узнавать о приближении опасных для нее более крупных хищных рыб. Она обладает настоящим естественным аппаратом "радар", действующим при помощи электромагнитных волн, дающим ей возможность ускользнуть от приближающейся опасности. Как мог бы такой естественный аппарат возникнуть сам собой?

Изучение природы дает нам великое множество примеров, в которых ясно видна забота Творца об отдельных видах своего творения. Как же можно думать о том, что Он мог забыть о Своем высшем творении - человеке?

"Религия является продуктом социальных отношений и потому не может быть истинной".

То, что религия является продуктом социальных отношений, постоянно повторялось в советских и вообще марксистских книгах. Однако от частого повторения это утверждение нисколько не становится убедительным и тем более истинным. Прежде всего надо помнить, что религия есть явление общечеловеческое, охватывающее своими различными формами все народы земного шара всех времен и эпох.

Мы читаем у Тита Ливия, что уже в глубокой древности можно найти у разных народов всевозможные обычаи и привычки, но нигде и никогда невозможно найти народы без религии. Это положение древности считается достоверным и в наше время, когда уже изучена история всех народов земного шара. Правда, в очень редких случаях, исследователям приходилось сталкиваться и с народами, отличавшимися большой недоверчивостью к чужеземцам, и тогда долго не удавалось обнаружить каких-либо признаков религиозных понятий. Атеисты с радостью подхватывали сообщения о таких случаях, видя в них подтверждение своей теории о вымышленности религии. Однако более тщательное изучение этих народов показало, что они лишь избегают затрагивать религиозные темы в беседах с чужеземцами. Те исследователи, которым удалось снискать их доверие, смогли узнать об их религиозных представлениях и были поражены тем благоговением, с которым эти примитивные народы относятся к миру сверхъестественному. Уже один факт универсальности распространения религии делает очень сомнительным предположение, что она возникла в результате социальных отношений.

Нередко атеисты утверждают, что религия возникла из-за осознания человеком своего бессилия, из-за страха перед грозными силами природы. Поэтому, мол, силы природы обожествлялись людьми. Люди, не имея возможности управлять природными явлениями, старались умилостивить их, обращаясь к ним, как к одушевленным существам.

Конечно, такую персонификацию сил природы мы находим в языческих религиях. Но этим самым доказывается лишь наивное и неправильное направление религиозного чувства, но отнюдь не объясняется его возникновение. Если бы религия как таковая возникла только из страха, то ни одна из них не могла бы укреплять в людях их готовность к самопожертвованию и героическую верность исповедуемым религиозным идеалам, как мы это видим в христианстве. Если бы религия не имела глубочайшей основы в душе каждого отдельного человека, то как могла бы она распространиться повсеместно? Ведь против нее, как против новшества, должны были бы подняться протестующие голоса, должна была бы вестись длительная борьба, как это имело место при переменах религиозных течений. Тогда неизбежно остались бы где-нибудь народы, не поддавшиеся такому религиозному новшеству!

Кроме того, религиозные представления, сами по себе очень сложные, как находящиеся вне обычного человеческого опыта, не могли бы быть искусственно привиты. Поэтому: либо они являются свойством души, либо душа является органом для их восприятия. Ведь самая "умная" обезьяна, прекрасно имитирующая наиболее сложные действия человека, совершенно неспособна к религиозному восприятию, тогда как человек, даже самый примитивный и ограниченный, всегда к таковому способен.

Доказательства естественного происхождения религии полностью опираются на теории прошлого века, утверждавшие, что все высшие (монотеистические) религии возникли из более примитивных (политеистических) верований. Между тем основные положения этих теорий, если и не разрушены окончательно, все же очень сильно подорваны позднейшими исследователями. Они показали на ряде примеров, что как раз недавно изученные народы, сохранившие свою первобытную структуру от влияний чужих культур, сберегли в удивительной чистоте идею единобожия (монотеизма) и что, следовательно, больше невозможно говорить о зависимости религиозных представлений от социальных условий и считать, что монотеистические религии возникли из политеистических. Наибольшие заслуги в этих новых исследованиях принадлежат английскому ученому Эндрю Лангу и швейцарскому ученому Вильгельму Шмидту. Последний разработал эти вопросы в своем шеститомном труде "Происхождение идеи о Боге".

"Религия - орудие угнетения трудящихся. Она принуждает их к тому, чтобы те не заботились об улучшении условий жизни, к отказу от 6opьбы за такое улучшение, к пассивной покорности эксплуататорам".

Такое утверждение безбожников обычно базируется на отдельных, вырванных из контекста выражениях Св. Писания и на отождествлении некоторых представителей религии или определенных религиозных организаций с религией в целом. Конечно, можно выбрать из всего Св. Писания такие выражения: Слуги, повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым (1 Пет. 2:8),- или: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога (Рим. 13:1),- или: Напоминай им повиноваться и покорятъся начальству и властям (Тит. 3:1) и т.п. Тогда, конечно, создается впечатление, что главная цель христианской религии - приучить людей, стоящих на нижних социальных ступенях, к повиновению и послушанию. Но если взять Св. Писание в целом, прочитать его и продумать, то никак нельзя сказать, что вышеприведенные выражения составляют все социальное учение Нового Завета.

Цель христианства - привести человека через нравственное совершенствование к Богу, а это достигается путем длительной борьбы с самим собой, со своими страстями и эгоистическими стремлениями. Нравственное усовершенствование человека есть также единственное средство для организации справедливого социального строя. Борьба одних социальных групп против других без этого средства, без этого условия только заменяет прежние группы угнетателей новыми, нисколько не уничтожая несправедливости и угнетения. Примеры французской и русской октябрьской революций или господства нацизма в Германии доказывают это с достаточной очевидностью. На протяжении всей истории христианство боролось за нравственное усовершенствование людей; если оно не достигало этой цели, то совсем не потому, что христианские идеалы ошибочны, но лишь из-за отказа людей им следовать, ведь люди чаще предпочитают удовлетворять свои эгоистические желания.

Христианство предъявляет нравственные требования одинаково к сильным и слабым, к бедным и богатым. К имеющим власть и богатым оно особенно строго, как это видно их слов Св. Писания, обращенных к ним: Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды изъедены молью. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа (Иак. 5:1-2, 4). Вспомним слова проповеди Спасителя: Горе вам, богатые, ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне, ибо вы взалчете (Лк. 6:24-25). Ясно, что таких слов не было бы в Св. Писании, если бы оно предназначалось исключительно для воспитания бедных в покорности богатым. В ряде других мест Библии богатые осуждаются, как притеснители и угнетатели, как забывшие Бога.

Церковь осуждает лишь незаконные притязания революционных организаций, пытающихся разжечь страсти неимущих и натравить их на людей с достатком. Поэтому Церковь, осуждая и предавая анафеме коммунизм, как безбожное, антихристианское учение, сочувствует стремлению трудящихся к улучшению своего материального положения и одобряет их объединение в христианских профсоюзах.

Из всего этого видно, насколько ложно обвинение религии и Церкви во враждебности к простым, небогатым людям.

"Почему же тогда в России Церковь всегда шла на поводу у правительства и богатых?"

Русская Православная Церковь, в лице лучших представителей, тоже резко осуждала злоупотребления имущих и защищала интересы бедных. В этом может убедиться каждый, кто ознакомится с сочинениями Тихона Задонского. Вот как он упрекал богатых, эксплуатирующих трудящихся: "Чем более (кто-либо) богатства собирает, тем более собирает себе гнева Божия и последующие вечные казни. Надобно (ему) вынесену быть из тех чертогов, которые от крови убогих соорудил" [Свт. Тихон Задонский. Слово о хищении]. "А хотя где и праведно собрано богатство, что весьма редко бывает, то когда или в сундуках сокрывается, или на излишние расходы расходуется,- то и это делается против воли Божией" [Свт. Тихон Задонский. Об истинном христианстве. Кн. 2].

Подобных изречений можно найти великое множество в сочинениях пастырей Русской Православной Церкви. Известные русские праведники: Серафим Саровский, Амвросий Оптинский и другие старцы - никогда не делали различия между бедными и богатыми, простыми и знатными.

Правда, надо признать, что Русская Церковь, благодаря тому что она постепенно превратилась в Церковь национальную, вынуждена была все более и более подчиняться власти светского правительства, нередко пользовавшегося ею в своих целях. Но этот факт доказывает только необходимость борьбы за вселенскую свободную Церковь, а не против Церкви или даже вообще против религии.

То, что в Русской Церкви раздавались сильные голоса против порабощения ее государственной властью, доказывает борьба, которую вели против монастырских владений земельными угодьями русские монахи, известные под именем "заволжских старцев" (XV-XVI века). Число сторонников добровольного отказа монастырей от земель не меньше числа их противников.

"Раз религия призывает людей обращать свое внимание прежде вceгo на сверхприродные начала жизни, отучая их заботиться о мирском "Не заботьтесь, что вам есть или во что одеться" (см. Мф. 6:25), - то ясно, что такое мировоззрение будет вредно отражаться на экономическом и культурном состоянии общества".

История доказывает как раз обратное. Распространение христианства сопровождалось и распространением культуры, и поднятием экономики. То, что монастыри обрабатывали целые местности, до их появления необитаемые или малообитаемые, не могут отрицать даже враги религии. Религиозные темы более чем что-либо другое вдохновляли великих поэтов, художников и композиторов в их служении подлинному искусству. Это доказывает, что возводимое на христианство обвинение, в частности, в том, что оно развивает в людях пассивность и бездеятельность, противоречит историческим фактам. Постоянная устремленность истинных христиан мыслями к небесному удерживает их только от того, чтобы видеть главный смысл и главную цель жизни в земных, материальных интересах.

Хороший христианин вовсе не пренебрегает земными делами из-за того, что мыслит о Боге и о небесном. Наоборот, мысль о Боге побуждает его исполнять свои обязанности добросовестно, с усердием, не за страх, а за совесть.

Он чувствует себя обязанным хорошо выполнять то, что возложено на него волей Божией. Вот яркий пример этому: когда в XVII веке в России шло жестокое преследование старообрядцев, они уходили в дикие леса, селились там, ведя строго религиозный образ жизни. Несмотря на то, что они ожидали скорого конца мира, их селения, часто созданные по образу монастырей, становились образцовыми хозяйствами. Особенно знаменита была в этом отношении Выговская старообрядческая пустынь, основанная в конце XVII века в Поморском крае и ставшая не только образцовым хозяйственным центром, но и культурным очагом для всего старообрядчества. Старопечатные книги переписывались там массами и развозились целыми возами в разные концы России. Выговская библиотека была по тому времени весьма богата. Кроме переписывания книг, там процветало иконописное искусство. В то же время весь уклад жизни Выговской пустыни оставался строго религиозным, монастырским. Таких примеров история знает немало.

В заключение мы хотели бы обратить внимание еще на один факт, побуждающий всякого "честно" неверующего задуматься еще глубже над рядом вопросов, которых мы выше коснулись. Если бы религия была действительно суеверием, противоречащим науке, то опровергнуть ее было бы легче и проще всего путем диспутов между ее защитниками и противниками. В публичной дискуссии можно легко обнаружить и публично показать антинаучность религии и всю неосновательность доводов ее защитников.

По-видимому, русские большевики в самом начале строили свои расчеты именно на этом, т.к. в первые годы после революции они разрешали устройство публичных диспутов на эту тему. Конечно, условия для обеих сторон были неравными: атеисты могли говорить совсем свободно, тогда как верующие должны были взвешивать каждое слово, чтобы не быть обвиненными в контрреволюции. Государство всем своим аппаратом, конечно, поддерживало атеистов: в их распоряжении были все книги и пособия, тогда как защитники религии должны были довольствоваться немногими уцелевшими у них старыми книгами. И все же в 1929 г. эти диспуты были окончательно запрещены атеистическим правительством.

Не является ли этот факт лучшим доказательством того, что наука не может опровергнуть религии.

 

Часть 2.

 

Отрицание Христа и Священного Писания

В своей борьбе против христианства атеисты всегда пытались всех убедить в том, будто Христос никогда не существовал. Это утверждение, высказанное впервые во времена французской революции и лишенное всякого серьезного обоснования, было вскоре забыто, но впоследствии оно снова было подхвачено. Интересно отметить, что почти все серьезные ученые никогда его не защищали. Те же, кто его защищал, совсем не являлись специалистами в области исследования той эпохи и тех мест, где и когда протекала деятельность Христа.

Хотя никто из уважающих себя ученых не разделяет взглядов отрицателей историчности Христа, все же следует остановиться на этих взглядах, т.к. порой они преподносятся как чуть ли не "последнее достижение науки". Вероятно, отрицатели боятся, что даже в изображении Своих врагов Христос покажется все же слишком величественным и привлечет к себе сердца многих. Как вообще могло случиться, что такое нелепое утверждение все же распространилось? Русский писатель и мыслитель Мережковский говорил по этому поводу: "Был ли Христос, в голову никому не пришло бы спрашивать, если бы уже до вопроса не помрачало рассудка желание, чтобы Его не было. Вору надо, чтобы не было света, миру - чтобы не было Христа. Вот почему начатое в XVIII веке помешательство мифоманией мир подхватил с таким восторгом, как будто бы этого только и ждал. Знание трудно и медленно, а невежество быстро и легко, оно расходится по миру, как сальное пятно по газетной бумаге, и так же неизгладимо" [Мережковский Д. М. Иисус Неизвестный].

Поэтому будет не бесполезным разобрать ряд возражений, приводимых обычно безбожниками против историчности Христа, а также против подлинности и боговдохновенности книг Св. Писания.

"Нехристианские источники молчат о Христе. Имеющиеся же у них свидетельства являются христианским фальсификациями".

Если бы это было действительно так, то тогда мы имели бы все основания сомневаться в историческом факте существования Христа. Но так как это неправда, то отрицателям приходится прибегать к известному психологическому маневру. Из нехристианских свидетельств они выбирают обычно известное место из XVIII книги "Иудейских древностей" Иосифа Флавия, которое действительно было искажено в христианском духе неким переписчиком, и затем заявляют: "Это место является подделкой, следовательно, Иосиф Флавий ничего не сообщает о Христе; а так как он, как историк, должен был о Нем что-то написать, если бы Христос действительно жил, то из этого следует, что Христос никогда не существовал; значит, и другие нехристианские свидетельства о Нем являются также подделками христиан".

Такой способ доказательства является в действительности не чем иным, как просто демагогией, рассчитанной на читателей, образ мышления которых не отличается основательностью. Разберем сначала цитируемое место из книги Флавия.

В XVIII книге "Иудейских древностей" находится следующее свидетельство о Христе: "Явился в то время Иисус, мудрый человек, если только можно назвать Его человеком, ибо Он творил дела необычайные, был учителем тех, которые охотно внимали истине, и привлек к себе многих иудеев и эллинов. Он был Христом (Мессией); и даже тогда, когда Пилат по доносу наших первых людей казнил Его смертью на кресте, любившие Его от начала не покинули Его, ибо Он явился им на третий день снова живой, как и предсказывали об этом Божии пророки, как и о множестве других Его чудес. Есть же и доныне община тех, которые получили от Него имя христиан".

Ясно, что этот текст не мог быть в таком виде написан Флавием, не веровавшим в Христа как в Мессию. Поэтому можно думать, что он писал свое сообщение о Христе в повествовательном, холодном, нейтральном тоне. Христианский же переписчик не смог воздержаться от своих замечаний и вставил их в текст. В наше время это сделали бы в виде подстрочного примечания или указания в конце книги. В древности же писали все подряд, и, скорее всего, этот переписчик и сам не подозревал, что он, собственно говоря, подделывает текст. Книга Флавия была написана в 90-х годах I века по Р.Х. Но уже древнейшие христианские писатели, например Ориген, читали это место до переделки. Говоря об Иосифе Флавии, Ориген ясно указывает: "В Иисуса не верит и он".

Следовательно, в первоначальном тексте были слова, дававшие основание заключить, что Иосиф не верует в Христа. Но из этого следует несомненно и то, что Иосиф нечто повествует о Христе; а это, безусловно, гарантирует Его историчность, ибо в 90-х годах I века никак нельзя было смешать миф с действительностью, когда речь шла о первой половине I века. Это положение подтверждается еще отчетливее тем фактом, что в XX книге тех же "Иудейских древностей" Флавий опять коротко упоминает о Христе, говоря об апостоле Иакове, "брате Иисуса, называемого Христом", считая, следовательно, что Иисус Христос уже известен читателям. Итак, мы можем считать доказанным, что у Флавия было упоминание о Христе, а одного этого упоминания достаточно, чтобы утверждать, по крайней мере, реальность существования Христа как исторической личности.

Плиний Младший [Письма 1, 8, 96] пишет в своем донесении императору Траяну в 112 г. о том, как он расследовал дела обвиняемых христиан. При этом он сообщает об их религиозных обычаях, говоря между прочим, что они собираются перед восходом солнца и поют гимн Христу, как Богу. Из этих слов ясно следует, что хотя Плиний и не повествует о каких-либо событиях из жизни Христа, но ясно подтверждает Его историчность. Если бы это было иначе, он сказал бы: поют гимн своему Богу Христу, а не Христу как Богу.

Римский историк Светоний написал около 120 года свое сочинение "Жизнь двенадцати Цезарей". Описывая жизнь Нерона, он повествует: "Много Нерон сделал зла, но не меньше и добра. Им были уничтожены христиане, люди суеверия нового и зловредного". А в жизнеописании Клавдия (41-45) он говорит о раздорах среди евреев, вызванных Хрестом (Христом). Это свидетельство довольно неясное и неопределенное. Сам Светоний, по-видимому, не имел ясного представления о личности Христа и считал Его каким-то политическим вождем. Но для нас это теперь не имеет значения; для нас важно лишь знать, что и Светоний упоминает о Христе как об исторической личности, из-за которой произошел среди евреев раскол.

Как видим, Светоний говорит не о Христе, а о Хресте, поэтому отрицатели историчности Христа ухватились за это, заявив, что здесь речь идет не о Христе, а о каком-то неизвестном Хресте, жившем в то время. Этим они только обнаружили свое полное незнание древнехристианской литературы, ибо во времена Светония оба способа начертания имени Христа (Христос и Хрестос) существовали параллельно. Так, например, Лактанций повествует о том, что язычники вместо Христос говорят Хрестос. То же самое сообщает Тертуллиан, в особенности о римлянах. Древнехристианские писатели св. мч. Иустин Философ [I Апология. 4, 1] и Феофил [К Автолику. 1, 1] производят имя Христа от греческого "хрестос" (полезный). Известный немецкий ученый А. Гарнак установил, что в летописях Тациана слово "христиане" пишется как Chrestiani, так и Christiani. Из этого становится ясным, что Светоний, писавший свою историю со слов язычников, конечно, имел в виду именно Иисуса Христа.

Но самым убедительным доказательством в пользу историчности Христа является, без сомнения, свидетельство Тацита (115 г.). В книге XV его "Анналов", в 44 главе, мы находим следующее место: "Дабы уничтожить эту молву (о поджоге Рима), он (Нерон) начал судить и казнить тех, кого народ за гнусные дела ненавидел и называл христианами. Имени сего виновник Христос в правление Тиверия прокуратором Понтием Пилатом был казнен смертью; но подавленное на время мерзкое суеверие это вспыхнуло уже не только в Иудее, где оно родилось, но и в самом Риме, куда отовсюду стекается и где прославляется все ужасное и постыдное". Подлинность летописи Тацита стоит вне каких-либо сомнений. Утверждать же, что упомянутое выше место вставлено христианами, мог бы только безумный. Таким образом, Тацит дает нам непререкаемое доказательство историчности Христа.

Замечательно, что вообще никто из древних противников христианства даже и не думал о возможности отрицания историчности Христа. Языческий ученый врач Цельс, противник христианства, специально написавший против него книгу "Истинное слово", собрал в ней все возражения, какие только можно было найти против христианства. И если бы в его время было возможно хотя малейшее сомнение в историчности Христа, он, конечно, не преминул бы этим воспользоваться. Но историчность Христа была для него вне всяких сомнений.

Другие противники христианства, иудеи, также никогда и не думали отрицать историчность Христа. Христианский мученик Иустин, называемый обычно Философом, собрал в своей книге "Разговор с иудеем Трифоном" все еврейские возражения против христианства и вложил их в уста некоему иудею Трифону; однако и здесь нельзя найти даже тени или намека на неисторичность Христа.

Учение раввинов, собранное в различных книгах Талмуда, пестрит выпадами против Христа и христианства, но никто из талмудистов не делает попытки сомневаться в историчности Христа. Напротив, они даже подтверждают чудеса Христа, приписывая их, правда, силе чародейства, согласно суеверным представлениям того времени. Вавилонский Талмуд повествует также о смерти Христа, добавляя вымышленную историю о якобы имевшем место предварительном вызове свидетелей для оправдания Иисуса. Все же остальное: день и род смерти - сообщается талмудистами сходно с христианскими сообщениями. Таким образом, мы видим, что нехристианские источники, как еврейские, так и языческие, подтверждают безусловную историчность Христа.

Если бы даже не имелось ни одного послания ап. Павла, ни одного Евангелия и ничего вообще из остальной новозаветной литературы, факт исторического существования Христа был бы совершенно ясным для всякого, умеющего хоть сколько-нибудь разбираться в исторических свидетельствах.

Притом все эти места вряд ли являются позднейшими интерполяциями [интерполяция - слова или фразы, произвольно вставленные в текст при переписке или редактуре], потому что невозможно было внести интерполяции одновременно во все списки, оставив это совсем незамеченным. Ведь должны же были остаться хотя бы где-нибудь экземпляры без таких вставок, а об этом ничего неизвестно. Кроме того, текст Светония дает понять, что автор не имел ясного понятия о Христе, что было бы совершенно необъяснимо, если бы этот текст был вставлен христианским переписчиком. Текст же Тацита настолько ярко выражает вражду и презрение к христианам, что, как мы сказали выше, в его подлинности совершенно невозможно сомневаться. Если бы слова о Христе в письме Плиния были вставлены христианином, он, наверное, добавил бы к ним какие-нибудь подробности.

"Христианским источникам, сообщающим о жизни Христа, нельзя доверять потому, что они написаны позже и лишь приписаны авторам I века".

Подлинность Евангелий и других книг Нового Завета доказывается тем, что другие древние памятники христианской литературы нередко цитируют их. Сюда относятся, например, следующие документы: семь посланий св. Игнатия Богоносца (107 г.), послание св. Поликарпа Смирнского (155 г.), I послание св. Климента к коринфянам (95 г.), Дидахе, или учение 12-ти апостолов (конец I века), послание Варнавы и т.п. Совершенно ясно, что если бы Евангелия были позднейшей подделкой, цитаты из них не могли бы находиться в этих памятниках древнейшей христианской литературы. Кроме того, сам характер описываемых событий дает нам все основания считать авторов повествования людьми правдивыми, иначе они не стали бы изображать часто самих себя в неприглядном свете. Вряд ли они стали упоминать отречение Петра, бегство всех апостолов при взятии Христа под стражу, сон, сковавший главных апостолов во время молитвы Иисуса, их споры о местах в будущем царстве небесном и т.п.

Вообще, критика подлинности Евангелий прошла в течение ряда десятилетий своеобразную эволюцию. Поскольку работа по критическому изучению текста была в середине XIX века еще очень слабо развита, критики могли себе позволять самые смелые утверждения, выдавая их за единственно научные теории и отрицая подлинность чуть ли не всех новозаветных сочинений. Но вызванное полемикой более серьезное изучение этого вопроса, как со стороны защитников, так и со стороны противников подлинности книг Св. Писания, изменило дело в корне. В результате этого сами критики вынуждены были признать подлинность этих книг.

Крупнейший ученый А. Гарнак (1930 г.), один из самых видных критических исследователей древнехристианской литературы, вынужден был сам честно признать несомненную подлинность указанных книг. В дальнейшем ученые исследования находили все новые и новые подтверждения подлинности Евангелий и других книг Нового Завета, так что когда некоторые критики пытались в более поздние годы оспаривать достоверность четырех самых несомненных Посланий св. ап. Павла, то серьезная критика единодушно отмежевалась от таких мнений.

Больше всего противники подлинности Евангелий старались отрицать ее в отношении Евангелия от Иоанна, утверждая, что оно написано в середине II века.

Хотя и стиль, и язык этого Евангелия говорят в пользу его подлинности, все же долгое время не находилось точных доказательств для этого, а именно доказательств внешнего порядка. Между тем в 30-х годах XX века был найден в Египте папирус 20-х гг. 2 века по Р.Х., содержащий в себе отрывок из восемнадцатой главы Евангелия от Иоанна. Этим был уничтожен последний аргумент отрицателей: если в 20-х гг. II века это Евангелие уже было известно в Египте, то ясно, что оно должно было быть написано на 20-25 лет раньше, что полностью совпадает с христианской традицией.

Еще одну попытку сделали противники христианства в отношении историчности евангельских повествований: они пытались ее опровергать на том основании, что в Посланиях св. ап. Павла говорится о Христе лишь как о каком-то неземном существе, а не как об исторической личности. Но всякий, кто читал внимательно Послания ап. Павла, знает, что это не так: Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону (Гал. 4:4). О Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти (Рим. 1:3). Христос умер за грехи наши (1 Кор. 15:3). Христос смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:8).

Все это относится, конечно, к Христу как к исторической личности. Что же остается тогда вообще от "научного" опровержения евангельских повествований? Разве лишь ряд мелких придирок, как мы сейчас и увидим.

"В Евангелии говорится о том, что из зерна горчичного вырастает целое дерево, а мы знаем, что горчичное растение не больше капустного".

Спаситель, говоря в притче (в поучительном рассказе) о зерне горчичном (самом малом зерне, какое тогда было известно жителям Иудеи), желал лишь показать, что из небольшой группы людей, Его учеников, со временем разовьется вселенский организм Церкви. Мы сами часто употребляем подобные сравнения, например: "У него сегодня и маковой росинки во рту не было". Однако никому и в голову не придет упрекать здесь кого-либо в искажении истины, хотя все знают, что "маковая росинка" не может утолить голод или жажду.

"В Евангелии говорится о стадах свиней, a между тем известно, что иудеям было запрещено питаться свининой. Как же это согласуется?"

Этот упрек имел бы значение лишь в том случае, если бы в Палестине во времена Христа жили исключительно иудеи. Но Палестина была в то время римской провинцией, в ней жили и римляне, и представители многих других народностей; в особенности это наблюдалось в упомянутой Евангелием местности.

"В Евангелии говорится о том, что апостол Петр дважды слышал крик петуха, находясь при дворе первосвященника, а первосвященник жил при храме. Это невозможно, так как при храме запрещалось держать каких-либо птиц, кроме тех, которые приносились в жертву".

Всякий знает, что крик петуха слышен на значительном расстоянии, особенно ночью, а апостол Петр слышал его именно ночью.

"В Евангелии говорится о первосвященниках во множественном числе, и даже называются два первосвященника - Анна и Каиафа, а на самом деле в Иудее всегда был лишь один первосвященник".

История свидетельствует, что упоминаемый в Евангелии Анна был смещен со своего поста (отчасти из-за того, что римляне были недовольны им), и место первосвященника занял его зять, Каиафа. Анна, как более опытный в сложных делах, первый занялся разбором дела Христа, а потом отправил Его к Каиафе. В представлении народа Анна оставался первосвященником, хотя уже и не возглавлял синедриона и не исполнял первосвященнических обязанностей в храме. В заседании синедриона ясно фигурирует лишь один первосвященник - Каиафа, который и был главным инициатором осуждения Христа. Кроме того, слово "первосвященник" употреблялось иногда не только по отношению к религиозному главе еврейского народа, но также и к старшим священникам в каждом священническом сане, которых было двадцать четыре.

"Евангелист Матфей говорит, что Христос родился в Вифлееме, ничего не упоминая о переписи, заставившей Богоматерь прийти туда из Нaзapeтa, а евангелист Лука говорит о Христе как о жителе Назарета, лишь случайно родившемся в Вифлееме".

Никакого противоречия здесь нет: согласно обоим евангелистам, Христос родился в Вифлееме, но евангелист Лука, писавший позже евангелиста Матфея, собрал более подробные сведения о Рождестве Христовом: Как уже многие начали составлять повествования... то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать... (Лк. 1:13). Например, лишь евангелист Лука описывает случай из детства Христа, когда двенадцатилетний Иисус три дня остается в храме, слушая учителей закона Божия и беседуя с ними.

"Родословие Иисуса Христа в сообщениях евангелистов Матфея и Луки во многом расходится: почти все имена предков Христа, вплоть до царя Давида, приводятся евангелистами по-разному".

Это обстоятельство странно лишь для людей, незнакомых с древнееврейскими обычаями: еще со времен Моисея считалось обязательным, чтобы, если один из женатых братьев умирал бездетным, вдова его становилась женой другого брата (это делалось для того, чтобы умерший брат не оставался человеком без потомства, что по тогдашним понятиям было несчастьем и позором), и первенец от вторичного брака юридически считался сыном не фактического отца, а своего покойного дяди (см. Втор. 25: 5-6). Поэтому нет ничего удивительного в том, что два родословия одного и того же человека не сходятся в именах; к тому же и братья далеко не всегда бывали детьми тех же самых отца и матери, а часто только единокровными или единоутробными. Например, в старинной христианской истории Евсевия (IVB.) находится повествование Юлия Африканца (III в.), в котором Иаков и Илий, называемые в евангельских родословиях непосредственно перед св. Иосифом, названы "единоутробными братьями" [Евсевий. Церковная История. I. 7, 1]. Отсюда резонно заключить, что именно этим обычаем и вызвано разногласие в именах, приводимых двумя евангелистами в родословии Иисуса Христа.

Евангелист Матфей, писавший для евреев, мог спокойно сообщить родословную предков св. Иосифа по юридической линии, т.к. каждый еврей знал этот обычай и не смущался им. Евангелист же Лука, писавший для бывших язычников, предпочел, очевидно, избежать длинного и сложного объяснения этого еврейского обычая и воспользовался фактической родословной Пресвятой Девы Марии. Кроме того, было бы странно предположить, что евангелист Лука, по каким-то непонятным причинам, выдумал родословную Христа, совсем отличную от сообщенной евангелистом Матфеем. Гораздо проще было бы повторить уже написанную или же не говорить о ней.

"В Евангелии от Иоанна говорится, что Христос был распят накануне еврейской Пасхи (Ин. 19:14, 18:28), а другие Евангелия говорят, что Христос был распят в самый день еврейской Пасхи; Христос, по их сообщению (Мф, 26: 17; Мк. 14:12; Лк. 22:8), совершал прощальную вечерю с учениками в день опресночный, в который надлежало заклать пасхального агнца,- получается противоречие".

Возражающим необходимо принять во внимание, что на Востоке началом суток считался вечер. Памятуя это, мы поймем, что слова первых трех евангелистов о наступлении дня опресноков не означают того, что уже прошла ночь накануне этого дня, а только то, что настал вечер кануна. То же, что они считают днем смерти Спасителя канун еврейской Пасхи, а не самый день ее, видно из следующего: погребавшие Христа спешили окончить все до наступления вечера, чтобы не нарушить заповеди субботнего покоя (Лк. 23:56); Иосиф Аримафейский принес плащаницу для обвитая тела умершего Христа (Лк. 23:53), чего он не смог бы сделать в день Пасхи, т.к. по еврейским предписаниям день Пасхи считался днем покоя, как и суббота.

"Если Христос даже и жил, то Он умер и не воскрес, так как предполагать Его воскресение противоречило бы здравому смыслу".

Если Христос не воскрес, то для нас остается необъяснимой та настойчивость, с которой апостолы проповедовали именно воскресение Христа как главный пункт нового вероучения: А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна (1 Кор. 15:17). Предположение, что мировая религия, сформировавшая культурный облик целого ряда народов и занимающая первое место среди всех религий мира уже более полутора тысяч лет, является бессмыслицей и заблуждением, явно абсурдно. Первым врагам христианства легко было бы опровергнуть это фундаментальное положение, показав попросту гроб Христа с Его телом.

Теория обмана, совершенного апостолами, якобы похитившими тело Христа, в наши дни оставлена даже противниками христианства. Теория же галлюцинаций, якобы имевших место у апостолов, не способна ответить на поставленный выше вопрос и, кроме того, она игнорирует тот факт, что апостолы прекрасно умели различать воображаемые видения от действительных явлений (см. Деян. 10; 2 Кор. 12).

Третья теория, пытающаяся объяснить все явления чисто естественным путем, построена на таких чудовищных случайностях и на таких невероятных понятиях и нелепостях, что на ее опровержение не стоит тратить и времени: рана в боку, нанесенная воином, сыграла роль кровопускания и привела к улучшению состояния Христа; пребывание в прохладном гробу окончательно привело Его в чувство, и Он смог подняться; в это время началась гроза, и как раз в это время случайно произошло землетрясение, отвалившее камень от гроба; перепуганные воины приняли молнию за Ангела Божия и бежали; Христос вышел из гроба, и апостолы, видя Его, уверовали в Его воскресение.

Неужели кто-то серьезно может подумать, что Христос, после стольких страданий, мог бы произвести на апостолов впечатление победителя смерти? Воскресший же из мертвых не по молитве другого, но собственной силой воистину Победитель смерти и ада. Он является уже не простым смертным, а принадлежит другому миру, стоит неизмеримо выше этого мира, подчиненного законам смерти и тления. Иными словами: Он не только человек, но и Бог; Он - Богочеловек!

"Христос не мог быть исторической личностью, т.к. евангельские повествования о жизни Христа представляют собой смесь из жизнеописаний других легендарных и исторических лиц, живших до Христа".

Прежде чем разбирать сходство христианских повествований с языческими мифами или легендами, мы должны задуматься над следующим.

Всем известно, что христианство возникло в Палестине среди верующих кругов еврейского народа. Эти круги в течение всего предшествовавшего периода времени ценили выше всего чистоту монотеизма своей религии. Они самым энергичным образом противопоставляли свою религию религиям других народов, боги которых являлись для них лишь пустой фантазией. За верность этой идее еврейский народ приносил не раз великие жертвы. А тех еврейских царей, которые оказывались в этих вопросах недостаточно непримиримыми и перенимали что-либо из других религиозных культов, всегда осуждали. Разве можно допустить мысль, что на этой почве могло возникнуть новое учение, смешавшее веру отцов с языческими легендами? Да еще этот "религиозный суррогат" был якобы способен так воспламенить своих первых проповедников - апостолов (которые тоже все были евреями), что они проповедовали его в разных странах, не щадя своей жизни: почти все они приняли мученическую кончину. Уже одного этого соображения, кажется, достаточно, чтобы критически отнестись к подобным утверждениям.

А вот как обстоит дело с самими фактами. Прежде всего, все другие "избавители мира" отличаются коренным образом от Христа. Один Он является Богочеловеком, тогда как все "спасители" из других религий появляются на земле или как сошедшие на нее боги (Рама, Кришна, Озирис, Митра и т.п.), или как впоследствии обожествленные люди (Будда, Заратустра, Конфуций). Затем, лишь Евангелия дают подробное, ясное описание жизни Христа в период Его деятельности, жизнеописания же других "спасителей" являются часто отрывочными, смутными. О Заратустре ученые спорят до сих пор, жил ли он в VI, VII, IX, XI веке до Р.Х. или же за 5-6 тысяч лет до Р.Х.

О митраизме вообще имеется так мало документов, что написать его историю почти невозможно. При такой скудости сведений очень трудно говорить о каком-либо сходстве жизни Митры с жизнью Христа. Кроме того, некоторые черты из жизни Митры, сходные с евангельскими событиями, являются, безусловно, более поздними добавлениями. Так, например, поклонение пастухов новорожденному Митре противоречит тому, что говорилось о нем раньше, т.е. о его рождении из скалы прежде всяких других живых существ. Мы не можем быть уверены, что эти более поздние вставки не являются заимствованными из христианских повествований.

Конфуций представляется нам едва ли не полной противоположностью Христа: о нем никак нельзя сказать, что он пришел свести огонь с неба. Наоборот, он человек, стремящийся путем строгого соблюдения внешних форм, старых установившихся обрядов и церемоний восстановить "доброе старое время". Вероятно, в споре Христа с фарисеями и книжниками Конфуций был бы на стороне последних, хотя, конечно, отверг бы их кровавый замысел против Христа.

Чаще всего противники подлинности евангельской истории пользуются сопоставлением евангельских повествований с рассказами о жизни Будды. Будда (Сакия Муни) жил в VI веке до Р.Х. Следовательно, говорят они, приоритет его жизнеописания не может быть оспорен. Однако ни сам Будда, ни его ближайшие ученики не фиксировали своего учения письменно. Первые записи были произведены спустя много времени после смерти Будды. Правда, согласно буддистскому преданию, тогда был еще жив любимый ученик Будды, Ананда, под надзором которого эти записи и производились. Эти записи были приведены потом в порядок в III веке до Р.Х., при индийском царе Ашоке, пламенном приверженце буддизма. Окончательная же их форма сложилась лишь в 45 г. до Р.Х., когда они были соединены в сборник Типитака, являющийся самой старинной священной книгой буддизма. Но Типитака содержит почти исключительно поучения Будды, его притчи и наставления, и лишь отдельные, отрывочные сведения о его жизни. Приводимые же обычно данные из жизни Будды берутся часто из более поздних легендарных жизнеописаний Будды (Будда карита, I век по Р.Х., Лалитавистара, IV-V век по Р.Х.). Из всех сходных моментов, приводимых критикой, пожалуй, только два имеют вид какой-то убедительности: 1) искушение Будды и искушение Христа; 2) предсказание неким старцем великой будущности обоим основателям религий.

В этих двух случаях сходное подобрано слишком искусственно и существенное различие прямо бросается в глаза. Так, например, в искушении Будды, Мара (Злой) является чем-то безличным, неопределенным, тогда как сатана выступает в Евангелии совершенно четко как представитель злого мира или личность, противопоставляющая себя Христу. А самое главное, у Будды борьба со злом являлась его чисто внутренним переживанием, его победой над несовершенством в нем самом, тогда как Христос сам остается совершенно неприступным для князя мира сего.

Кроме того, необходимо иметь в виду, что и в других религиях повествование об избавителе человеческого рода тоже играет очень важную роль. Как можно объяснить это явление?

Родоначальники человеческого рода, нарушив повеление Божие, оборвали ту тесную связь, которая существовала вначале между ними и Богом, и навлекли на себя и на все свое потомство несчастье, заключающееся в удалении от Бога. Но при этом они получили от Него обещание, что на землю придет Избавитель, Который восстановит положение, бывшее до грехопадения. Эти взгляды христианского вероучения находят себе подтверждение в существовании среди различных народов, в том числе и заокеанских, сходных между собой сказаний о первоначальном золотом веке, о грехе первых людей, о всемирном потопе и о грядущем Избавителе. Так как все человечество имеет общее происхождение, то вполне понятно, что одни и те же идеи доминировали среди разных народов, т.к. они передавались из поколения в поколение.

Ожидание Избавителя от нужд и бед, Спасителя от нищеты и отчаяния этого мира было общим у многих народов; все это жило в народном сознании с незапамятных времен. Кое-что при этом изменялось, кое-что прибавлялось, развивалось, приукрашалось фантазией; кое-что смешалось с искаженными представлениями народов, живших во тьме язычества. Чище всего сохранились эти чаяния в народе древнееврейском, бывшем тогда народом избранным, ибо он хранил верность единобожию и таким образом сохранил правильное понятие о Божестве. Поэтому книги, написанные еврейскими пророками, проникнутые ожиданием Мессии, являются как бы живыми картинами, нарисованными на фоне такой пророческой перспективы. Некоторые из них, написанные за сотни лет до Христа, изображают отдельные моменты Его жизни с поразительной точностью. Таким образом, взвесив все это, мы должны будем сказать: если вся история до сих пор не была нелепой шуткой и насмешкой над человечеством, если все это страстное ожидание Избавителя, наполнявшее сердца стольких народов, имеет, действительно, реальное основание, то почему не мог быть этим Избавителем Богочеловек Иисус Христос?

"Священное Писание (Библия) не есть боговдохновенная книга, так как в ней имеются противоречия между повествованиями различных книг, ошибки географического или исторического порядка. Значит, эти книги написаны различными людьми, а вовсе не Святым Духом, как думают христиане".

Здесь прежде всего следует установить, что понимают христиане под боговдохновенностью Св. Писания.

Безбожники считают, что, по мнению верующих христиан, боговдохновенность Библии заключается в том, что личность бытописателя как бы упраздняется и Св. Дух диктует ему каждую букву. В этом случае все книги Библии были бы написаны совершенно одинаковым стилем и слогом, и их заглавия: от Луки, от Марка, от Иоанна, Послания св. ап. Павла или Пятикнижие Моисеево - были бы совершенно неоправданны. На самом же деле, согласно христианскому учению, боговдохновенность Св. Писания заключается в том, что Св. Дух внушает автору той или другой книги Библии мысли, которые этот последний излагает письменно. Св. Дух охраняет его от заблуждений, поэтому во всей Библии нет заблуждений. Конечно, это относится только к тому, что говорил сам боговдохновенный бытописатель, а не описываемые им лица. Иначе бы пришлось утверждать, что Библия учит тому, что Бога нет, т.к. в ней находятся слова: Сказал безумец в сердце своем: нет Бога (Пс. 52:1).

Кстати, заметим, что здесь ясно и кто сказал, и что сказал, но иногда Библия не дает нам такой ясности. Так, например, говоря об устройстве мира, о классификации животных и их различных свойствах, библейские повествователи вовсе не имели своей целью зафиксировать и утвердить существовавшие тогда неправильные космографические или естественно-исторические взгляды. В этих случаях они просто пользовались понятными тогда всем выражениями, оставляя их без изменения, т.к. это ничуть не мешало сообщению в Библии тех знаний религиозного порядка, которые нужно было передать людям. Это важный момент для правильного понимания Библии.

Представим себе, что получилось бы, если бы под воздействием Духа Святого точные знания о действительном строении и происхождении мира, обо всех свойствах растений и животных стали бы использоваться в книгах. Если бы в те времена стали говорить об атомах и молекулах, протонах и электронах, о строении вселенной и мириадах солнц, во много раз размерами своими превосходящих наше солнце, о целом мире микроскопических животных, которых еще тысячелетиями никто не мог видеть. Что поняли бы тогда их современники, а также еще целые поколения их потомков в повествовании Библии?

"Библию нельзя считать Священной книгой, так как в ней слишком много рассказывается oб обманах, нарушениях супружеской верности, даже о кровосмешениях и убийствах, и Библия не всегда осуждает такие поступки".

Библия является Священной книгой вовсе не потому, что все ее герои были святыми с точки зрения современных христианских требований. Библия, как книга правдивая, изображает своих героев со всеми присущими им недостатками. Язык ее порой резок, почти груб, ибо такой была и жизнь описываемых ею людей. Библия всегда осуждала грех, и многие страницы ее полны увещаниями прекратить греховную жизнь, не оскорблять Бога грехами. Говоря о тяжком грехе Давида, Библия устами пророка Нафана осуждает его поступок как достойный смерти.

Конечно, в Ветхом Завете понятие о грехе еще не было таким ясным, как в Новом Завете - нельзя за один и тот же проступок одинаково строго взыскивать с несовершеннолетнего и со взрослого человека. Даже Авраам, отец избранного народа, вышедший из среды неверных, не вполне смог отрешиться от их понятий и представлений. Эти понятия не сразу искореняются Богом. Божий Промысл медленно и терпеливо воспитывает человека, а не принуждает его сразу, а потому и нарушения супружеской верности в те времена не могли так строго осуждаться, как впоследствии. Также и связи между родственниками не считались большим грехом, так как в самом начале все человечество являлось группой кровных родственников.

Библия способствовала укреплению нравственных понятий, христианство освятило и возвысило их, и, в конечном итоге, даже неверующие обязаны христианству установлением моральных законов. Подсознательно они признают их ценность, почерпнутую из Библии.

"В Библии говорится, что мир создан 6-7 тысяч лет тому назад, а до этого не было ничего. Наука же доказала, что мир существует миллионы или даже миллиарды лет".

В Библии нигде не говорится, что мир был создан определенное число лет назад. Лишь на основании некоторых приведенных в Библии данных, в древнее время сложилась традиция определять время от сотворения мира до Рождества Христова в пять тысяч лет с лишним. Эта традиция не только не является обязательной для христиан, но, вообще, в наше время не выражает мнение верующих христиан по этому вопросу. Да и так ли уж это важно для самого вероучения? Например, дата Рождества Христова, была в свое время высчитана неточно, однако и до сих пор ею продолжают пользоваться для летоисчисления, и никому это не мешает.

"В Библии говорится о том, что мир был создан за шесть дней, а наука доказала, что развитие мира потребовало миллиарды лет".

Библия повествует о том, что мир появился не сразу в один миг, а был создан Богом в определенные последовательные периоды времени, которые в Библии образно названы днями: И был вечер, и было утро - день один (Быт. 1:5). По завершении творения наступает седьмой день. И почил (Бог) в день седьмой от всех дел Своих (Быт. 2:2).

Совершенно ясно для всякого, хорошо знакомого с Библией, что нельзя понимать это повествование в том смысле, что Бог, завершив сотворение мира в шесть дней, нуждался в отдыхе, подобно человеку, и в седьмой день отдыхал. Такое понимание было бы грубейшим уподоблением Бога, Всемогущего Духа, слабому, ограниченному существу - человеку.

Седьмой день обозначает, что сотворение мира завершилось; он охватывает собой весь период времени после появления на земле человека - венца земных тварей; этот период будет длиться до конца истории рода человеческого.

Когда же эта история прервется, когда произойдет воскресение мертвых и Страшный Суд, тогда настанет последний, восьмой, вечно длящийся день - венец всей мировой истории. Тогда спасенные люди уподобятся Ангелам. Поэтому-то Церковь на Востоке и считает восьмой день днем Ангелов и установила праздник Архистратига Михаила, верховного начальника всех Ангелов, 8 ноября.

Из этого видно, что и другие дни творения никак не следует понимать в смысле наших суток в 24 часа, а в смысле периодов времени, в течение которых протекало развитие и формирование важнейших областей космоса.

То, что день в плане Божием отнюдь не тождествен с нашим днем, указано в Библии со всей определенностью: Пред очами Твоими тысяча лет как день вчерашний (Пс. 89:5).

Понятие о дне - понятие чисто человеческое, о нем не могло быть и речи при создании мира, так как тогда и самого человека еще не было.

"В Библии говорится о том, что весь род человеческий произошел от Адама и Евы, а наука доказывает, что человечество происходит не от одной пары людей, чему свидетельством являются весьма большие отличия людей различных стран и материков".

Здесь следует различать два вопроса. Во-первых, "полифилетизм", давно разрешенный. В то время, когда наивно говорили: "Человек происходит от обезьяны",- думая этим все объяснить, некоторые ученые предложили следующую гипотезу: различные человеческие расы произошли от различных животных: белая раса - от шимпанзе, черная - от гориллы, а желтая - от орангутанга. Нашлись идеологи расизма, которые подхватили эту гипотезу, когда она уже давно была забракована всеми учеными. В наше время о "полифилетизме" говорят только в шуточном порядке.

Второй вопрос - "полигенизм", согласно которому человечество не произошло от одного человека или от одной пары, но от более или менее многочисленной группы первых людей, появившихся почти одновременно и происходивших, с анатомической точки зрения, от очень близкого человеку вида животных. Главное отличие человека заключалось в его свободной воле.

Без сомнения, большинство ученых склонны стать на точку зрения, согласно которой новый вид не может иметь такой ограниченной основы, как одна или две особи. По мнению эволюционистов, "эволюционная единица" не является обыкновенно одной особью, но "населением", группой. Однако в последние годы некоторое число экспериментов подчеркнуло эволюционное значение особи. Итак, вопрос этот спорный, мнения о нем расходятся и ни одно из них не претендует на достоверность.

В том, что касается происхождения человека, ученые считают, что было бы невозможно найти практическое разрешение вопроса, даже если нашлись бы ископаемые останки первых людей и их предполагаемых предков - животных. С анатомической точки зрения, между ними почти не было бы разницы. Радикальное отличие первых людей заключалось бы в человеческой душе, мысли, воле. Невозможно было бы эти ископаемые останки подвергнуть психологическим анализам, чтобы определить их способность к абстракции и степень их умственного развития.

"Библия противоречит сама себе: то она изображает Бога как невидимого Духа, то как Кого-то в образе человека, которого можно видеть, угощать, с которым можно разговаривать и т.д."

Никакого противоречия в этом нет: Библия ясно говорит, что люди не могут видеть Бога таким, каков Он есть. Бог есть Дух, т.е. не имеет телесности, а значит, и видимости. Но Бог, желая блага людям, являлся им, принимая те формы, какие могли воздействовать на органы чувств человека, а через них на его разум и волю, чтобы подвигнуть их на благие дела. Бог абсолютно не теряет при этом Своей духовности. Самой высшей формой Богоявления было воплощение Сына Божия в Иисусе Христе. Но и при этом Божество нисколько не изменилось и не потеряло Своих свойств. Второе Лицо Пресвятой Троицы соединилось с человеческой природой Иисуса Христа в одном лице. Поэтому Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек. Способ такого соединения непостижим для человеческого разумения, но это не значит, что он невозможен.

"Христианское учение, опираясь на Библию, говорит о Едином Боге и в тоже время о Трех Божественных Лицах, т.е. как бы уже о трёх Богах, но такое учение противоречит человеческому разуму".

Это учение не противоречит человеческому разуму: оно лишь превышает то, что разум способен постичь. Если бы учение о Пресвятой Троице действительно говорило, что Бог Един, и в то же время существует три Бога, то такое утверждение, конечно, противоречило бы здравому человеческому смыслу и было бы абсурдным. Но ничего подобного христианское учение не утверждает. Оно говорит лишь, что Бог, единый в Своем Существе, троичен в Лицах, а это не одно и то же.

То, что совершенно непостижимо для нас, привыкших иметь дело с несовершенными существами, возможно в Боге. Не считали ли мы когда-то непостижимыми и противоречащими разуму современные научные открытия, а тем не менее они стали реальностью.

"Христос жил в Назарете; в действительности же, в те времена, когда писались Евангелия, Назарета ещё не существовало, т.к. еврейский историк Иосиф Флавий нигде не упоминает о нем. Евангелисты выдумали Назарет, т.к. они слышали, что Мессия (Христос) придет из среды назореев (секты еврейских аскетов), и решили, что Он был жителели «города Hазapeта»".

Это нелепое утверждение можно слышать только из уст малограмотных людей. Назарет, как и некоторые другие города, не упоминается Иосифом Флавием только потому, что он был маленьким местечком, а не значительным городом. Поэтому к его жителям и относились презрительно, что упоминается в Евангелии: Из Назарета может ли быть что доброе? (Ин. 1:46). Древние перечисления городов были совсем иными, чем современные списки в учебниках географии. О большой точности в древности не заботились.

Однако разве не глупо предполагать, что евангелисты, якобы выдумывая историю Иисуса Христа, почему-то назвали не существовавший тогда город (или даже несколько городов)? Иногда некоторые из безбожников доходят до абсурда, объявляя тоже несуществовавшим во времена Христа даже город Вифлеем, существование которого известно за много столетий до Христа.

Производить же Назарет от назореев - значит обнаруживать полную безграмотность в отношении еврейского языка, так как эти слова в своих корнях имеют совершенно разные буквы и звуки и обнаруживают сходство в звуках лишь при переводе на другой язык.

Назад к списку